Неточные совпадения
«188* года февраля 15-го
дня я, нижеподписавшийся, по поручению
врачебного отделения, за № 638-м, — опять начал с решительностью, повысив диапазон голоса, как будто желая разогнать сон, удручающий всех присутствующих, секретарь, — в присутствии помощника
врачебного инспектора, сделав исследование внутренностей...
Земская больница в г. Серпухове, Москов. губ., поставленная роскошно и удовлетворяющая вполне современным требованиям науки, где среднее ежедневное число коечных больных в 1893 г. было 43 и амбулаторных 36,2 (13278 в год), где врач почти каждый
день делает серьезные операции, наблюдает за эпидемиями, ведет сложную регистрацию и проч. — эта лучшая больница в уезде в 1893 г. стоила земству 12803 р. 17 к., считая тут страхования и ремонт зданий 1298 р. и жалованье прислуге 1260 р. (см. «Обзор Серпуховской земской санитарно-врачебной организации за 1892–1893 гг.»).
Сказав таким образом о заблуждениях и о продерзостях людей наглых и злодеев, желая, елико нам возможно, пособием господним, о котором
дело здесь, предупредить и наложить узду всем и каждому, церковным и светским нашей области подданным и вне пределов оныя торгующим, какого бы они звания и состояния ни были, — сим каждому повелеваем, чтобы никакое сочинение, в какой бы науке, художестве или знании ни было, с греческого, латинского или другого языка переводимо не было на немецкий язык или уже переведенное, с переменою токмо заглавия или чего другого, не было раздаваемо или продаваемо явно или скрытно, прямо или посторонним образом, если до печатания или после печатания до издания в свет не будет иметь отверстого дозволения на печатание или издание в свет от любезных нам светлейших и благородных докторов и магистров университетских, а именно: во граде нашем Майнце — от Иоганна Бертрама де Наумбурха в касающемся до богословии, от Александра Дидриха в законоучении, от Феодорика де Мешедя во
врачебной науке, от Андрея Елера во словесности, избранных для сего в городе нашем Ерфурте докторов и магистров.
Царевич Иоанн, хотя
разделял с отцом его злодейства, но почувствовал этот раз унижение государства и попросился у царя с войском против Батория. Иоанн увидел в этом замысел свергнуть его с престола, и царевич, спасенный когда-то Серебряным на Поганой Луже, не избежал теперь лютой смерти. В припадке бешенства отец убил его ударом острого посоха. Рассказывают, что Годунов, бросившийся между них, был жестоко изранен царем и сохранил жизнь только благодаря
врачебному искусству пермского гостя Строгонова.
— Я, — начал посетитель с убийственною медленностью, — инспектор
врачебной управы NN, доктор медицины Крупов, и пришел к вам вот по какому
делу…
— Толкнитесь, — говорит, — к смотрителю уездного училища: он здесь девкам с лица веснушки сводит и зубы заговаривает, также и от лихорадки какие-то записки дает; и к протопопу можете зайти, он по лечебнику Каменецкого лечит. У него в самом
деле врачебной практики даже больше, чем у меня: я только мертвых режу, да и то не поспеваю; вот и теперь сейчас надо ехать.
Это было письмо Фортунатова к предводителю моего уезда. Касающаяся до меня фраза заключалась в следующем: «Кстати, к вам, по соседству, приехал помещик Орест Ватажков; он человек бывалый за границей и наверно близко знает, как в чужих краях устраивают
врачебную часть в селениях. Прихватите-ка и его сюда:
дело это непременно надо свалить к черту с плеч».
Директор возвысил голос и с твердостью сказал, что увольнять казенных воспитанников по нездоровью или потому, что они станут тосковать, расставшись с семейством, —
дело неслыханное: в первом случае это значит признаться в плохом состоянии
врачебных пособий и присмотра за больными, а в последнем — это просто смешно: какой же мальчик, особенно избалованный, привыкший только заниматься детскими играми, не будет тосковать, когда его отдадут в училище?
Вначале вообще всякая плата, которую мне приходилось получать за мой
врачебный совет, страшно тяготила меня, она принижала меня в моих собственных глазах и грязным пятном ложилась на мое
дело.
Как ни низко ценил я свои
врачебные знания, но когда дошло до
дела, мне пришлось убедиться, что я оценивал их все-таки слишком высоко.
И в Западной Европе массы врачей не находят себе
дела, разумеется, вовсе не потому, что потребность общества во
врачебной помощи вполне насыщена; и там, как у нас, для громадных слоев населения
врачебная помощь представляет недоступную роскошь.
С каждым
днем моей практики передо мною все настойчивее вставал вопрос: по какому-то невероятному недоразумению я стал обладателем
врачебного диплома, — имею ли я на этом основании право считать себя врачом? И жизнь с каждым разом все убедительнее отвечала мне: нет, не имею!
Благодаря толкам и газетным корреспонденциям, поднялся на ноги весь прокурорский надзор. Прокурор наезжал в графскую усадьбу через
день и принимал участие в допросах. Протоколы наших врачей были отправлены во
врачебную управу и далее. Поговаривали даже о вырытии трупов и новом осмотре, который, кстати сказать, ни к чему бы не повел.
Наша
врачебная наука в теперешнем ее состоянии очень совершенна; мы многого не знаем и не понимаем, во многом принуждены блуждать ощупью. А
дело приходится иметь со здоровьем и жизнью человека… Уж на последних курсах университета мне понемногу стало выясняться, на какой тяжелый, скользкий и опасный путь обрекает нас несовершенство нашей науки. Однажды наш профессор-гинеколог пришел в аудиторию хмурый и расстроенный.
А в голове роились образы и властно требовали воплощения: врач «без дороги», не могущий довольствоваться своею непосредственною
врачебного работою, наркотизирующийся ею, чтобы заглушить неудовлетворимую потребность в настоящем, широком
деле; хорошая, ищущая русская девушка; работа врача на холере и гибель от стихийного взрыва недоверия некультурной массы к интеллигенции, идущей к ней на помощь.
Здесь к нам то и
дело обращались за
врачебными советами строевые офицеры, — хворые, часто совсем больные.
Мне много еще придется говорить о нем, теперь же отмечу только: главное руководство всем санитарным
делом в нашей огромной армии принадлежало бывшему губернатору, — человеку, совершенно невежественному в медицине и на редкость нераспорядительному; инспектором госпиталей был бывший полицмейстер, — и что удивительного, если
врачебные учреждения он инспектировал так же, как, вероятно, раньше «инспектировал» улицы и трактиры города Иркутска?
Дело не оставляло никаких сомнений: Султанову нужен Владимир с мечами, Новицкой и Зинаиде Аркадьевне нужны медали на георгиевских лентах. Если командировать одного Султанова с обеими девицами, то это слишком бы бросилось всем в глаза. И вот «на позиции» было двинуто по половине наличного
врачебного состава обоих госпиталей.
Одно, только одно горячее, захватывающее чувство можно было усмотреть в бесстрастных душах
врачебных начальников, — это благоговейно-трепетную любовь к бумаге. Бумага была все, в бумаге была жизнь, правда,
дело… Передо мною, как живая, стоит тощая, лысая фигура одного дивизионного врача, с унылым, сухим лицом.
Дело было в Сыпингае, после мукденского разгрома.
Громадный запас
врачебных сил с роковою правильностью каждый раз оказывался совершенно неиспользованным, и
дело ухода за ранеными обставлялось так, как будто на всю нашу армию было всего несколько десятков врачей.
И вот, постепенно и у врача создавалось совсем особенное отношение к больному. Врач сливался с целым, переставал быть врачом и начинал смотреть на больного с точки зрения его дальнейшей пригодности к «
делу». Скользкий путь. И с этого пути
врачебная совесть срывалась в обрывы самого голого военно-полицейского сыска и поразительного бездушия.
Не наше
дело описывать, какие меры принимал Антон, чтобы помочь несчастному; довольно, если скажем, что он силою
врачебных средств, несмотря на сопротивление больного, сделал ему нужное пособие.
Ежемесячно он посещал Шестово, так как в селе был
врачебный пункт, и гостил
дня три, четыре, проводя, впрочем, все время за карточным столом в княжеской усадьбе.
Он углублялся в рощи, опускался на
дно оврагов, собирал там растения, которых
врачебную силу уж знал, и те, которые неизвестны были в южных странах: эти готовил он в дар месту своего воспитания.